«Вот именно», кивнул он. «Но не то что я сильно беспокоюсь по этому поводу — я большой мальчик и могу постоять за себя… по крайней мере думаю, что смогу. Больше всего я волнуюсь за тебя, Джесс. Твое имя может снова попасть на первые страницы газет и это после того, как ты сумела выбраться из такого затруднительного положения сравнительно чисто и безболезненно. И даже это не самое главное — даже очень далеко не самое главное. Суть в том, что дело Джуберта — это самый мерзкий и уродливый случай в Новой Англии со времен Второй Мировой. Я хочу сказать, что дело это настолько грязное, что даже становится радиоактивным и приближаться к окружающей его зоне полураспада можно только в самых крайних случаях. Только если у тебя есть на это очень веские причины».

Он усмехнулся, но смех его был нервным.

«Черт, даже мне не стоит приближаться к Джуберту без веских на то причин».

Поднявшись с места, я прошла через комнату к Брендону и взяла его за руку моей левой рукой.

«Да мне за миллион лет тебе всего не объяснить», сказала я. «Я не могу тебе объяснить почему я хочу это знать, но могу сказать что именно хочу знать — может быть этого хватит для начала?»

Брендон нежно пожал мне руку и кивнул.

«Есть три момента», начала я. «Во-первых, мне необходимо знать, что Джуберт реален. Во-вторых, мне нужно знать, что все, что он сделал, произошло на самом деле. И наконец, в-третьих, я хочу быть уверена, что никогда больше не проснусь, увидев перед собой его рожу».

Сказав это, я мгновенно все вспомнила, и слеза покатились из моих глаз, Руфь. Нет ничего сложнее, чем удерживать в себе слезы; обычно если они текут, то текут сами собой. Никакими силами я не смогла скрыть в себе сырость.

«Пожалуйста, помоги мне, Брендон», взмолилась я. «Каждый вечер, когда я выключаю свет, он стоит в самом темном углу моей комнаты и для того, чтобы убедиться что в углу никого нет, мне приходится светить туда фонариком. Иначе я не могу уснуть. Во всем свете больше нет никого, у кого я могу попросить помощи. Я должна узнать, Брендон. Пожалуйста, помоги мне».

Отпустив мою руку, он выхватил откуда-то из внутренностей своего аккуратненького адвокатского костюмчика чистейший носовой платок и вытер слезы на моих глазах. Он проделал это так же нежно, как когда-то, когда я был еще совсем маленькой девочкой, в те времена, когда я еще не превратилась в скрипучее колесо нашей семьи, мне вытирала глазки мама, когда я ударялась обо что-нибудь головой или в кровь сбивала коленку.

«Ну хорошо», ответил мне он. «Я разузнаю все, что смогу, и расскажу все тебе. Расскажу все, если ты только сама не попросишь меня остановиться. Сдается мне, Джесс, что тебе лучше сразу же пристегнуть ремни безопасности».

Брендон принялся за дело и раскопать ему удалось ужасно много и вот теперь я собираюсь поведать все это тебе, Руфь, единственно хочу только предупредить для начала — Брендон был прав, когда говорил о ремнях безопасности. Если ты решишь пропустить несколько следующих страниц, я пойму тебя. Мне и самой не хотелось бы об этом писать, но почему-то в голову мне втемяшилась идея, что это есть обязательная часть моей общей терапии. Заключительная часть. Я так надеюсь.

Последующая часть моего рассказа — которую я назову История Брендона — восходит началом к 1984-м или 1985-му годам. В эти самые годы в районе Лэйк в восточном Мэне были зарегистрированы первые случаи кладбищенского вандализма. В ту пору в полудюжине маленьких городков штата, в основном близ Нью-Гемпшира, было отмечено несколько сходных случаев. Перевернутые надгробия, надписи краской на могилах, украденные венки и прочие траурные украшения, обычное дело для кладбищенских сторожей, и конечно, первого ноября с кладбища обычно просто приходится выметать метлой вырезанные тыквы, но эти шесть или около того странных происшествий шли гораздо дальше обычных хулиганских выходок или мелкого воровства. Осквернение, вот какое слово употребил Брендон, в первый же раз рассказывая мне о Джуберте, и именно это слово стало основным в полицейских отчетах, оформившихся в единое осмысленное общее с 1988-го года.

Сами по себе преступления казались бессмысленными и невероятными для тех, кто первым обнаруживал их следы и для тех, кто потом проводил расследование, однако сам способ их совершения выглядел четко продуманным, отлично организованным и ясно сфокусированным. Некто — возможно двое или трое неизвестных, но скорее всего это был один человек — взламывал двери склепов и гробниц на кладбищах маленьких городков с ловкостью опытного вора, решившего выпотрошить магазинчик или богатый дом. Преступник прибывал на место действия отлично экипированным, оснащенный дрелями, мощными кусачками, крепчайшими дорогими ножовками и вероятней всего, лебедкой — по словам Брендона, в наши механизированные дни лебедками оснащены почти все машинывседорожники.

Целью взломщика всегда бывали гробницы и склепы, никогда он не прельщался отдельными могилами и всегда во всех случаях дело происходило зимой, когда земля промерзала настолько, что копать ее становилось невозможно и тела умерших приходилось оставлять на хранение до того, как пройдут самые сильные морозы. Как только взломщик попадал внутрь склепа, при помощи дрели и кусачек он вскрывал гроб. Добравшись до мертвеца, он методически и не торопясь снимал с него все драгоценности, в которые его обряжали перед смертью; плоскогубцами он выдирал у покойных золотые зубы и золотые коронки.

Эти действия взломщика были отвратительны, но по крайней мере еще объяснимы. Однако грабеж бывал только началом действа, которое bgknlyhj обычно устраивал внутри склепа. Очистив мертвецов, он вырезал им глаза, отсекал уши и перерезал бездыханное горло. В феврале 1989 в Читонском Мемориальном кладбище были обнаружены два трупа без носов — определенно Джуберт отбил мертвым носы используя для этой цели молоток и зубило. Офицер полиции, производивший досмотр места преступления, сказал, что сделать это было несложно, поскольку тела были здорово проморожены и раскалывались словно мраморные. Вопрос состоял в том, что после этого парень сделал с этими носами? Повесил их на цепочку для ключей вместо брелоков? Или начинил острым сыром и запек в микроволновке? Для чего они ему сдались?

Почти все оскверненные тела были обнаружены без кистей рук и ступней, у некоторых руки и ноги были отрезаны наполовину, а в некоторых случаях преступник так же отделял своим жертвам голову и отсекал половые органы. Осмотр останков позволил сделать вывод о том, что для этих целей взломщик склепов пользовался топором и большим мясницким ножом, пуская их в ход там, где требовалась сила и несколькими мелкими ножами или даже скальпелями, там где требовалась работа мелкая и кропотливая. В своем роде преступник продемонстрировал определенное мастерство. «Талантливый любитель», охарактеризовал его в разговоре с Брендоном один из судебных исполнителей из Чамберленда. «Я не доверил бы ему вырезать мне аппендицит, но удалить со щеки бородавку этот парень мог вполне успешно и я доверил бы ему свою щеку… предварительно накачавшись успокоительным, естественно».

В ряде случаев преступник вскрывал брюшную полость или черепную коробку у мертвых и наполнял то или другое экскрементами животных. Но чаще всего полиции приходилось освидетельствовать сексуальное надругательство. Этот парень, хладнокровно обчищающий мертвых, выдирающий у них золотые коронки, снимающий перстни, отрезающий руки и ноги, а иногда и голову и половые органы, в том, когда доходило до секса, становился настоящим джентльменом.

Можно было сказать, что тут мне повезло, Руфь.

Я многое узнала о рутинной полицейской работе за время месяца, последующего за моим побегом из приозерного домика, но это было ничто по сравнению с тем, что мне открылось за последнюю неделю или около того. Самое поразительное, это насколько тактичными и внимательными иногда бывают полицейские чины маленьких городков. По-моему, когда ты знаешь всех обитателей района, который тебе приходится патрулировать в лицо, а к большинству из них обращаешься по именам, такт становится такой же привычной вещью как дыхание, например.